Кстати, прикупил тут книгу - типа Д. Донцовой начала ХХ в. Роман Добрый "Тайны больничной мертвецкой" - про Ивана Путилина. Так в одном из рассказов упоминается помещик, который решил убить жену т.н. "пыткой Ивана Грозного", защекотав ее 

Может, и байка  Но Тематическая!  Я ж говорю - Д. Донцова начала прошлого века 

Будет, но завтра - послезавтра 

Да вы что))))

Если верить официальным источникам, на фоне других пыток, применяемых при Иване Грозном, тиклинг выглядит как пустячная забава  <_<

Это Малюта Скуратов иногда отдыхал  B)
А царь-батюшка трудился не покладая рук для блага Отечества, прямо как НКВД.

А вот и выдержки:

<...>
С. 501 - 502.

- Слушай же, Сергунька. Жил-был царь Иван Васильевич Грозный, - начал Ехменьев, отхлебывая мед стоялый из золотого кубка. - И грозен он, правда, был, но и велик... Так вот, однажды пришла ему на ум мысль: можно ли убить человека так, чтобы следов насильственности не было? Думал он, думал... Надоели ему обычные казни: и смола, и олово, и печь огненная... И придумал он особенную пытку... Запытаешь человека, умрет он, а следов никаких не видно.
- Какая же такая казнь, пытка эта? - спросил любимец помещика-палача.
- А удумай! Ну-ка?
Отрицательно покачал головой ловчий:
- Где же мне глупому, задачу такую мудреную решить...
Задумался на секунду Ехменьев.
- Девок или баб наших, Сергунька, многих знаешь?
Усмехнулся противной, развращенной улыбкой Сергунька:
- Есть тот грех, благодетель...
- Кто из них чего особенно боится? Не знаешь?
Невдомек ловчему-любимцу, о чем спрашивает барин.
- К-ха, - усмехнулся он. - Мало ли чего они боятся.
- Ну, а...
И, склонив свое барское лицо к лицу своего верного холопа, Ехменьев начал ему что-то подробно объяснять.
- Боятся?
- Ох, еще как, благодетель!
- А кто особенно боится?
Хихикает опять ловчий, верный участник барских оргий.
- Да Варвара...
- Девка? Молодух?
- Молодуха.
- Ну так вот что, Сергунька: сегодня ночью мы устроим пробу. Понял?
- Как не понять...
- Доставь ее. Скажи, барин требует. Жалко тебе ее?
- Д я... Господи... для вас-то!

[Ловчий привел Варвару в укромный уголок, предназначенный для различных оргий, а дальше было так:]

<...>

С. 504 - 505.
И вдруг, очень скоро, в загульной комнате появилась совершенно раздетая Варвара.
Ужас, страх кривит лицо красивой молодухи.
- А ну-ка ее пыткой Ивана Грозного! - исступленно заревел Ехменьев. И даже в ладоши забил.
Бросился к Варваре ловчий Сергунька.
- Ай-ай, что ты делаешь?! Ох, не могу, ох оставь!
Безумно страшный крик прокатился по жаркой комнате.
А что же делал ловчий Сергунька?
Да ничего страшного: просто щекотал бедную женщину.
- Так-так! Возьми ее под бока! Еще, еще!
И послушный велению своего барина, раб продолжал свою "заплечную" работу.
Сначала ему было неприятно, тяжело: ведь он любил эту молодую женщину. За что он ее мучает? Но мало-помалу зверь, проклятый, постыдный зверь, живущий в душе каждого палача, хотя бы и подневольного, стал просыпаться в этом детище тьмы, вековечной российской власти тьмы.
Теперь он уже с остервенением истязал "особой" пыткой свою милую...
- Стой! Стой! Не вывернешься!
- Хорошенько ее, хорошенько!
Лицо Ехменьева выражало непередаваемое наслаждение.
- Ай! Ай! Господи! - дико вскрикивала несчастная пытаемая, стараясь вырваться из рук палача. - Сергей... ой, пусти!
Но Сергей ее не отпускал.
Он щекотал ее подмышки, бока. Один сплошной, непрекращающийся крик повис в комнате. Лицо молодой женщины посинело. Глаза почти вылезли из орбит, на губах проступила пена.
Теперь уже весь огромный ехментьевский дом наполнен криками:
- Спасите! Спасите!
Дрожит челядь. Бледнеет. Как ни привычна она к таким крикам, все же жуткость ее берет.
Кончилась "проба".
Полумертвым пластом, с еле заметными признаками жизни лежит Варвара.
- Молодец, Сергунька, хорошо сработал! - доволен зверь Ехменьев.

[И финал: помещик, ревнуя жену, приходит к ней в комнату вместе с ловчим для "окончательного решения вопроса"]

<...>

С. 518

Ехменьев мигнул пьяному ловчему.
Миг - и тот бросился на свою госпожу. Только теперь, когда она очутилась в сильных, потных лапах челядинца, Евдокия Николаевна поняла, что ей действительно готовится что-то страшное, роковое.
Она громко, жалобно закричала:
- Спасите! Боже мой, за что? За что?
- За измену, проклятая!
- Богом клянусь, не изменяла я!
- Вали ее на кровать! Да держи рот, дьявол, чтоб она не кричала!
Грязная рука зверя-ловчего зажала рот барыне. О, этого еще не приходилось испытывать холую! И он совсем осатанел.
Он бросил ее на кровать грубо, с наслаждением.
- На полотенца! Вяжи ее, руки и ноги привязывай к кровати!
Лицо Ехменьева было страшно.
В смертельном ужасе билась Евдокия Николаевна. Но что она могла сделать с двумя негодяями?
- Начинай!
И ловчий начал ее щекотать.
Безумно страшный крик пронесся по спальне. так кричала и та горемычная Варвара, над которой Ехменьев сделал пробу пытки Ивана Грозного.
- Насмерть ее! Слышишь, насмерть! - исступленно выкликал он.
- Стойте, подлецы! Ни с места! - раздался громовой голос.
Испуганный крик Ехменьева и ловчего был ответом на него.
В страхе и ужасе обернулись они и... остолбенели: в дверях с револьвером стоял Путилин.

Лучший отдых - это перемена деятельности. Попытал, пожег, порезал - можно и пощекотать для разнообразия )

Тошка, спасибо