Здравствуйте, дорогие мои мальчики и девочки! 
Хотите сказку на ночь тематическую-эротическую? Ну, усаживайтесь поудобнее, слушайте...
* * *
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был царь. Звался он Маниак XIII. Грозен был тот царь, и всякий подданный в любом уголке его большого государства дрожал и трепетал от имени его. И пуще любой напасти боялись его соседние владыки, ибо любил он докучать им по поводу и без такового. То охоту в чужом лесу устроит, дичь распугает, то набег на какой городишко совершит, девок в плен угонит… А уж до слабого полу наш царь дюже был охочь. Хлебом не корми – дай девицу за пухлые грудки потискать. И мало ему, проказнику, было трех жен-красавиц и гарема наложниц в придачу. Как на престол взошел, учредил для себя «право первой ночи», чтоб всякая красотка, замуж выходя, дарила бы ему свою невинность. И редко какой мужик во всем царстве видел черты родные в своем первенце.
И жить бы нашему царю да радоваться, да только стал замечать он, что день ото дня все меньше радости приносят ему забавы плотские. Какую прелестницу не возьми – все и сзади и спереди одинаковы. И на ощупь что снаружи, что изнутри все одинаково теплые да гладкие. Все как одна поначалу пугаются мужа грозного, все стыдятся наготы своей. И все до единой, распалившись от ласк царских и голову потеряв, извиваются под ним, сладко стонут и бьются в оргазме, умоляя еще и еще подарить наслажденье. И до того стало тошно царю от этого однообразия, что на исходе лета он даже захворал. А по причине хвори своей вынужден был отменить набег на восточного соседа, принца Ловеласа. От такой скуки Его Величество захворал еще сильнее, отчего начал даже проигрывать в карты.
И вот, наконец, осенним дождливым деньком, исполненный отчаяния, позвал он советника своего верного, Первого Министра Альфонса, человека доверенного и в причудах государя своего искушенного:
- Грусть-тоска меня снедает, Альфонсушко. Не милы боле дружку моему девы красные с кожей белою. Что-то гложут меня подозрения, что настало для нас с ним время темное беспросветное, что зовется в народе пресыщением, - царь замолчал и, отвернувшись, смахнул слезинку с левого глаза. – А вчера ночью, когда возлежал я с супругой третьей законной, любимой… - царь покосился на того, что ниже пояса, и перешел на крик, - этот негодник даже проснуться не изволил!!!
- Остынь, царь-батюшка, не кипятись… - молвил Министр успокаивающе.
- Ну как же мне не кипятиться!? – не унимался царь. – Мне ведь всего сорок годов от роду, а я, получается, не всякую бабу могу… - царь аж раскраснелся от досады.
- Дело это известное, поправимое, - продолжал тем же тоном Первый Министр. – Надобно тебе, государь, развеяться, в дальние земли в поход сходить, поискать девиц с кожей желтою либо черною.
- Что, и такие бывают? – царь удивленно поднял бровь.
- Бывают, Ваше Величество, бывают, китаянками да арапками зовутся. По-нашему не говорят, все шипят да щебечут точно звери лесные. Волос у тех дев как вороново крыло, глаза в темноте светятся… Знающие люди сказывают, будто шибко горячи да причудливы ласки их.
- Так тому и быть! Пойду в поход! – тут же приободрился царь.
Вот собрал Маниак войско конное, войско пешее и отправился в дальние страны, в земли Зазиатские да Зафриканские за девами диковинными.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается…
Вернулся царь из похода дальнего уже по снегу. Девы чернокожие да желтокожие по пути позамерзали да исхудали так, что и глаз не на что положить. Попрыгал на них царь неделю-другую, да и вновь закручинился. Снова зовет советника своего верного, Первого Министра Альфонса:
- Уж не любы мне девки цветные, Альфонсушко, все царапаются да бранятся на наречии ихнем, ну их… - молвил царь. - Не придумаешь ли ты новых забав неведомых для услады сердца моего?
Отвечал ему Министр:
- Отчего ж не придумать, можно и придумать. Возьми деву сильную, ладную, что бранится да царапается больше всех. Раздень да привяжи веревками крепкими на ложе царском, чтоб укусить да ударить не могла. Так и возымей. А коли начнет браниться, ты плетью кожаной по ее попке упругой пройдись, она и успокоится. Забава сия в соседней Забугории БДСМ зовется. Тамошний господин ее давненько практикует.
Обрадовался Маниак забаве новой:
- Надо же, что выдумали, супостаты! Коли не ходил бы я войной на принца Забугорского, так в ученики к нему пошел бы… хех…
Вот неделя, другая проходит… Царь Маниак из спальни не вылазит, денно и нощно девок связанных на все лады имеет. Исхудал даже. Однако духом воспрял, приободрился и к весне опять набеги на соседей совершать начал. Пленниц молоденьких пригнал, пеньки да кожи награбил.
Долго ли, коротко ли… Вновь вызывает царь к себе Первого Министра. Пришел Министр, спрашивает:
- Что за тень омрачила опять чело твое, государь? Али не люба тебе забава Забугорская? Али мало ты злата-серебра да девиц красных в походах отвоевал?
Маниак помялся-помялся, потом махнул рукой:
- Эх, никому б не сказал, но тебе скажу, ибо знаю – ты язык за зубами держать умеешь. Дело такое… - царь понизил голос. – Забава-то Забугорская мне дюже по сердцу пришлась. И то, как девы распятые на ложе моем из веревок выкручиваются, и то, как гордыня их да сопротивленье ломаются да стоном томным из груди рвутся… Одна беда – от плеток кожаных, коими по попкам их гладким охаживаю, плачут барышни, слезы льют крокодильи. Оные даже без оргазму по этому поводу остаются. Воооот… - Его Величество озадаченно почесал в затылке.
- Да тебе-то что за дело до их слез? – удивился Министр. – Пусть ревут, слезы дело такое – высохнут, - улыбнулся он государю.
- Тут все непросто, Альфонсушко. Ты меня с детства знаешь. Я и коня на скаку... и в избу горящую… и кровью вражеской умыться мне смелости не занимать… Но вот слез девичьих видеть не могу и все тут! Как заплачет девица – во мне аж сердце ёкает, душа в комок съеживается…эх… повисает, и самому… того… плакать охота, - царь окончательно голову повесил.
Первый Министр опустился рядом и доверительно положил руку на царево плечо:
- Можно твоему горю помочь, государь-батюшка, - прошептал Альфонс. – Можно сделать так, чтобы девы под тобой не плакали, а смеялись.
- Да?! – Маниак с надеждой посмотрел на своего Министра. – Это как же? Чтоб девица и связана по рукам и ногам была, чтоб я с ней делал все, что душе угодно, и чтоб она при этом не плакала, а хохотала в голос, даже ежели не люб я ей?
- Можно, - продолжал Альфонс, хитро улыбаясь. - Есть и такая забава. В соседней Наглии есть островок небольшой, Тиклэнд. Тамошние варвары забаву сию придумали, еще век назад. Оттуда она к государю Наглийскому попала, а уж он ее среди своих придворных в моду ввел. Тиклингом обозвал. Во!
- Ты откуда все про это знаешь? – не поверил царь.
- Да ты сам меня в Наглию три года назад конфликт улаживать посылал, забыл? Там при дворе и видел я, как девок ихних публичному тиклингу подвергают, на забаву знати. Ох и хохоту наслушался я тогда!
- Ну, ну, сказывай, - загорелся царь. – Что за тиклинг такой?
- Возьми деву сильную, ладную, что бранится да царапается больше всех. Раздень да привяжи веревками крепкими на ложе царском, чтоб укусить да ударить не могла...
- Ну, ну, это я знаю, - перебил его царь. - Начнет браниться, я ее плеткой кожаной по попке круглой. Дальше, дальше-то что?!
- Не спеши с плеткой, государь-батюшка, - покорно отвечал Министр. - Как начнет дева браниться, пробегись ты пальчиками быстрыми да по пяткам ее мягким, погладь, поскреби, пощекочи словом. Коли чувствительна к щекотке дева та, зайдется смехом звонким так, что про бранные слова надолго забудет.
Призадумался царь:
- А ведь верно, Альфонсушко. Девы благородные завсегда взвизгивали, когда я нечаянно пятки их в руки брал да погладить пытался. Я-то, старый дурак, думал, что не любится им щекотка-то… А ну как дева крестьянская с пятками жесткими, по пыльным дорогам натоптанными? – поинтересовался царь.
- Этим девам пальцами по ребрам потанцуй, государь, в пупке поиграй да под мышками, шейку пощекочи. Вот увидишь, не родилась еще та девка, что молча все эти ласки выдержит. Любая рано или поздно хохотать начнет. Вот тогда и возымей ее. Мне Наглийские министры все про ту забаву рассказали. У девиц от хохота все нутро сжимается так ритмично, любому мужу от этого неземное наслажденье.
- А что девки? Заводятся ли сами от тиклинга этого? – осторожно поинтересовался Маниак. – Мне это… того… на сухую-то не очень, знаешь ли…
- Оооо, не волнуйся царь-батюшка! У всех дев, что я видел при дворе Наглийском, через полчаса такой забавы между ног озеро разливалось, стонали сквозь смех да причитали, что, мол, хотят своих мучителей, мочи нету.
В ту же ночь царь Маниак XIII выбрал чернокожую пленницу с самыми пышными формами, что пиналась да кусалась больше остальных, и велел распять ее на ложе своем аки звездочку. Разоблачился и уединился с дикаркою, но на этот раз не плеть с собой взял, а гусиное перо да хвост кроличий.
Вся прислуга не спала той ночью, ибо лился из спальни смех девичий колокольчиком со стонами томными до самого рассвета.
А царь с той поры повеселел, похорошел, и более на дружка своего Министру не жаловался.
На сегодня все, дорогие мои девочки и мальчики. ))))
P.S. спасибо plantator’у за вдохновение.
Отредактировано Elen (2010-07-07 22:52:42)
. Интересный сюжет 
