Сошёл с автобуса и вот
Домой несусь, втянув живот,
С одной купюрой сторублёвой.
Едва за горизонт багровый
Светило доблестного дня
(Златое солнце) отступило,
Как вышел месяц молодой,
И облачною пеленой
Легли небесные туманы
Над грешной матушкой-землёй.
И ночь красавица-царица
Седлает звёздного коня.
И ветер крепким поцелуем
Чмокнул в залысины меня.
Я на ходу швыряю взоры
В клубы над трубами дымов.
Распахнуты, напоминают норы
Подъезды тёмные домов.

Возле детсада есть аллея —
Небезопасный коридор.
Здесь зашагал я чуть быстрее:
Здесь шапку снял подросток-вор
С подруги матери зимою;
Догнавши сзади, хвать рукою
За лисий хвост — и наутёк!
Вот безобразие!  С работы
Домой несусь, и ветерок
Мне шепчет на ухо: «Чего ты
Боишься, маменькин сынок?
Чего боишься в час непоздний?
Непостоянства, разных козней
Фортуны?  Твой ли кошелёк
Пустой грабителю находка?
Твоя несмелая походка —
Вот раздраженье для собак,
Для встречных пьяниц-забияк.
Да, по народу плачет плётка,
Но ты над ним не государь,
Чтоб казнить-миловать, как встарь».

— «Умолкни, ветер, — я не трус!
Кто знает, будущий Ли Брюс
Перед тобой, Арнольд Шварцнеггер,
Стоит быть может.  Вот займусь
Я каратэ, дзюдо и после
Себя представить бы хотел:
Стою на перекрёстке, смел,
Угрюм, военкомата возле.
Столб, на котором светофор,
Сгибаю с одного удара;
На всех произвожу фурор,
Брезгливо кинув: «Нет базара!»
И слышу шёпот за спиной
Призывников: «Смотри, крутой!»