II.
Если бы в тот момент Аманду спросили: «От чего ты проснулась – от странных звуков, или от ощущения того, что не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой?», она ни за что не смогла бы дать точный ответ. Звуки исходили непонятно откуда, хотя и напоминали вполне отчетливый хруст растираемого сильными пальцами сухого сучка. «Эй! Кто там?!» – крикнула Аманда в темноту, холодея не столько от страха перед неизвестным источником шума, сколько от осознания невозможности пошевелиться и дотянуться до оружия. Звуки затихли. «Подкрасться пытался, сволочь,» – только и успела подумать девушка, прежде чем хруст возобновился снова, на этот раз зазвучав в качестве голоса, произносящего совершенно отчетливые английские слова.
– Эй, ты, как, бишь, тебя... Не ори, короче. Я и так прекрасно пойму, достаточно внятно подумать, а услышать тебя все равно ни одна душа не услышит.
Никогда в своей жизни Аманда не слышала подобных голосов. Во-первых, он звучал у нее прямо в голове, а вовсе не раздавался громко, там, или глухо, далеко или близко. А во-вторых... Старинная игрушка – фонограф, прародитель современной звукозаписывающей электроники – это просто валик, покрытый фольгой, который царапает металлическая игла. А теперь вообразите, что некий беспокойный гений создал фонограф из деревянной щепы, которая, ломаясь в труху, трещит точь-в-точь так, чтобы с успехом подражать человеческому голосу. Описать смятение, охватившее Аманду, кажется, было вообще невозможно.
– Ты... Ты кто?! – еле шевеля губами спросила она.
– Я?.. А, ну это... Мы-то? Мы эльфы, понимаешь ли! А, Вёрд, ведь эльфы, пожалуй?
Тот, к кому, видимо, обратился неизвестный, ответил еще более скрипучим голосом что-то вроде «Ыгы...»
– Бред сивой кобылы! – отозвалась Аманда, – Вы наверняка дружки тех безмозглых клуш из деревни, пришли попугать меня! «Эльфов не существует», – проскочила у нее в мозгу само собой разумеющаяся мысль. Девушка всматривалась в окружающий мрак, но видела только отблески пламени на окружающей ее кольцом растительности, да несколько звезд на неподвижном небе.
– Во те раз! Как же это не существуют, а? Да чтоб мне всю жизнь вонь да мразь хавать, если не существует эльфов! – так и опешил неизвестный.
– Скы-ып, скрып! – подтвердил второй голос.
Слегка одурев от того, что слышит, Аманда все тщетно пыталась согнуть руку, чтобы расстегнуть спальный мешок. Что за ерунда! Она могла дышать полной грудью, могла вертеть головой и моргать глазами, но все члены тела буквально одеревенели и не слушались хозяйку совершенно.
– Да ты не того... Не дергайся, а? Все равно ж бесполезно, я тебя, типа, заколдовал.
Аманда была упрямой и своенравной, но дурой ее назвать было нельзя. Если вам о существовании эльфов говорит голос, который может читать ваши мысли, и если он подтверждает, что паралич вызван колдовством, то стоит либо поверить ему на слово, либо сознаться, что у тебя не в порядке с головой. В своей миловидной головке Аманда была полностью уверена, так что наиболее разумным в сложившихся обстоятельствах было бы разобраться во всем толком, а не ссылаться на мнимое сумасшествие. Можно еще, конечно, в лучших традициях приключенческих фильмов решить, что все происходящее сон и попытаться проснуться, ущипнув себя за что-нибудь. Да только поди, ущипни себя, если ни рука, ни пальцы не хотят двигаться!
– Хорошо... – уже подумала, а не сказала Аманда, – Значит, вы – эльфы, и вы есть... А почему тогда никто о вас ничего не знает?
– Да такое дело, хе-хе... Те, кому надо и сколько надо – знают. Знают, понимаш, и другим наказывают знать, что держаться от наших мест надобно подальше. Вот как, скажем, ты прямо в ведьмино кольцо без предварительной подготовки и обоюдной договоренности забралась! Ведь это ж тебе просто подфартило, что мы тут с корешом неподалеку бух... эээ... прогуливались. А наткнись на тебя, допустим, Бэнши, – он бы от тебя косточек не оставил бы, кровушку до капли в землю вогнал бы!
– Так... – Аманда проявляла чудеса самообладания, чтобы не потерять ясность мышления под напором не умещающейся в старые представления информации. – И вы можете читать мои мысли... А сами-то вы сейчас где? Я вас совсем не вижу!
– Ну, это как бы вот... Тебе, понимаешь, вроде как и не можно нас увидеть. Все картинки, которые у тебя сейчас в голове крутятся при слове «эльфы» ты вроде как начисто отвергаешь. Вот нам и остается только в твоем представлении невидимками быть... А про чтение мыслей это ты верно заприметила, Аманда Кроули, семнадцать лет, Колледж Ланкастер, что бы эта хрень ни означала, хе-хе. И, да, то, что ты сейчас подумала про какую-то там запись на видео, я тоже не понял ни пол-тролля. Ох, и одичали же вы, люди, за столько лет!
– А почему вы... Зачем ты меня заколдовал, эльф?! Я хочу уйти!
– Брукта. Можешь звать меня Брукта. А этого вот остолопа зовут Вёрдоск. А насчет того, чтобы уйти – даже и думать не моги! Тут, знаешь ли, человек раз в полтораста лет объявляется. И что же – такой шанс упускать? Да я скорее себе обе шинты откордаю! Тем паче, что прямо в круг залезла, где колдовская сила с полпинка действует. Не-е, даже не проси.
– Но зачем вам это?! Этот Бэнши, про которого ты говорил... Но ведь эльфы не едят людей? Не едят, это я точно знаю!..
Оба голоса залились трескучим хохотом. Аманда почувствовала легкое движение по поверхности спального мешка, словно пьяная мышь вперевалку заползла на нее с земли. Да только царапанья когтей не было слышно вовсе.
– Да Оберон с тобой! Что ты! Конечно не едят, вот еще глупости. Но бесплатно ты у нас тут тоже не переночуешь, это я тебе зуб даю... Хоть у меня, сама понимаешь, зубов и близко нету.
– Что вам нужно? У меня осталось немного объедков, на завтрак... А ценного совсем ничего нету. Но если вы дадите мне сбегать до дома...
– Да есть, е-есть, – Брукта мысленно улыбнулся, если это вообще возможно вообразить, – тут такое дело, понимаш... Издавна эльфы и люди жили бок о бок. В одних лесах и полях, рядышком. И всякая эмоция, чувство, то есть, она для вас все равно как пустое место, а вот мы, маленький народец, то бишь, их могли собирать ну все равно как вы в лесу ягоды собираете, или камни под землей... Да. Вот именно энти самые эмоции нам и требуются.
– Значит, вы хотите, чтобы я для вас что-нибудь почувствовала, верно?
– В самое пыжло!
– Но ведь можно было меня просто попросить! Я бы не стала отказывать, если бы вы сначала вежливо...
Брукта трескуче хихикнул.
– Да ты в натуре не врубная, цаца. Сказано ж тебе – сама приперлась на нашу территорию, да еще без приглашения. Так что играть тебе теперича по нашинским правилам! Да ладно, не боись ты, мы тебя пообтрясем честь-по-чести, а там, глядишь, и живой отпустим, если глупостей делать не будешь.
– Ах вы... Вы... – нечеловеческим усилием воли Аманда подавила вскипающий гнев, – И что же за эмоции вам нужны? – покорно подумала она.
– Даже не думай! Страх и злоба – даром не надобны! Их все века было столько, что уже всю канало-лизацию ими чуть не забили! Даже пережигать и переплавлять пробовали, да только все время то болезнь заразная получалась, то еще какая-нибудь вонь и мразь. Вот что всегда было редкостью, а значит, и в цене – так это смех. Детский, например, у нас в округе шел по тысяче шнуглов за тивейн, но это не очень дорого, ведь детеныши ваши то и дело смеются... Пьяный гогот – и того дешевле, уж больно качества он низкого, да грубого. В лучшие времена за него больше пятисот не давали. А вот когда от всего сердца заливается человек взрослый, сознательный, особливо женщина красивая, навроде тебя, – это, считай, прям самородок. Можно тысяч двадцать за кажный тивейн выручить, о как, особо ежели в крупной партией в какое-нибудь захолустье отправить. Такие вот «однако», сестрища.
– Ну, думаю, я могла бы «поржать» немного для вас... Это вас устроит?
– Да ты ж святая простота! Слыхал, Вёрд? Нешто изображенный смех заместо настоящего прокатит? Это ж все равно как... Ты бы хлеб деревянный жрать стала? А. Во. Щас-то вас людей почти не видать в нашинских краях, так что смех нам хоть и любого качества нужон, да все только чтобы по-любому настоящий был! Ты это, вообще в голову не бери, у нас все схвачено! – Брукта лыбился во все мысли так, что чуть не трескался пополам, – нам главное, чтобы ты не сбёгла, а уж мы из тебя выроем-выкопаем сколько можем, будь покойна!
– В-выкопаете?!.. Что ты хочешь этим сказать?
Шевеление погружалось внутрь спального мешка, прямо сквозь ткань. Даже чрезвычайно пьяная мышь не сумела бы совершить подобное. Игнорируя последний вопрос Аманды, голоса опять стали перескрипываться между собой на языке волшебных существ. А потом...
Отредактировано Roaching_one (2011-04-14 09:51:46)
)) Для этого и пиво - чтобы облегчить проникновение в энергетический поток.